Выставка "Вадим Гиппенрейтер. Классика российской пейзажной фотографии"

Вадим Евгеньевич Гиппенрейтер
Классик отечественной фотографии. Он родился между двумя революциями,
в тяжёлом 1917 году, и прожил почти 100 лет. Его жизнь – это целая эпоха,
полная самых разных событий, творческой энергии, поисков и открытий.
1917 год... Как писал сам Гиппенрейтер, это было не лучшее время, чтобы
начинать жизнь. Детство, хотя и было бедным, прошло в большой и дружной
семье. Уже в ту пору, в эпоху, когда фотография всё ещё оставалась
диковинкой и для большинства людей было целым событием
сфотографироваться в специальном ателье, в семье Гиппенрейтеров были
фотокамеры– громоздкие конструкции в деревянных корпусах, снимавшие
на покрытые эмульсией стеклянные пластины. Именно таким камерам Вадим
Гиппенрейтер, много экспериментировавший и тонко понимавший
технические возможности и нюансы съемки, остался верен до конца жизни.
Главным богатством детства (помимо возможности фотографировать всё
подряд) была круглогодичная мальчишеская жизнь на реке: с купаниями,
рыбалкой, катанием на коньках. Эта река с её постоянным движением,
изменчивостью и одновременно – с её величественным постоянством, словно
станет символом творческого мировосприятия Вадима Гиппенрейтера.
Мировосприятия, открытого для любого природного состояния, способного в
многообразии часто даже противоположных сил найти сложную внутреннюю
гармонию, никак не связанную с человеком и гораздо более мощную, чем он
сам. Вадим Гиппенрейтер много ездил по всей стране, бывал и в Средней
Азии, и на Камчатке, и еще в несчётном количестве мест. Он многое видел,
многое подмечал и пропускал через себя. Но всегда в динамике
существования в нём жило основополагающее убеждение о недопустимости
спешки в творчестве. «Чтобы хорошо почувствовать любой пейзаж, в нем
надо жить какое-то время», – писал он. Гиппенрейтер никогда не делал
отдельные снимки. Он фотографировал сериями, книгами, глубоко проживая
каждую свою тему. В пейзажах, созданных Гиппенрейтером, несомненно,
есть какой-то секрет. Эти снимки притягивают эффектом присутствия (даже
скорее погружения) и ощущением завершённости и окончательности. В чем
же этот секрет? Может быть, свою роль сыграло обучение в Московском
художественном институте, где преподавали первоклассные художники, и
молодой Гиппенрейтер с восхищением следил за тем, как работает Фальк?
Да, несомненно. Но, разбираясь и в фотографии, и в живописи, Вадим
Гиппенрейтер чётко понимал, насколько эти искусства не тождественны друг
другу. Для него одним из основополагающих принципов композиции стала
необходимость замыкать пространство, ограничивать его, концентрируя
пейзаж своей волей и не давая снимку продолжаться в бесконечность. Это
великое мастерство, и как всякое великое мастерство, оно не лежит на
поверхности. Возможно, глубину восприятия природы дал долгий опыт
путешественника и охотника, привычка много времени проводить вдали от
цивилизации и внутренне отключаться от нее, умение понимать поведение
зверей и логику устройства живого мира. Наверняка, свою роль сыграли
серьёзные занятия спортом. Вадим Гиппенрейтер – трёхкратный чемпион
Советского Союза по горным лыжам. Походы в горы, жизнь возле
извергающегося вулкана на Камчатке – всё это мужская работа,
заставляющая человека понять свои силы и оценить собственный масштаб
относительно огромного и сурового мира. И, наверное, испытать ни с чем не
сравнимую радость, если нашел в нём свое место. Этот опыт особенно полно
воплотился в потрясающих фотографиях Камчатки, волшебного края земли,
где всё особенное. «Пейзаж – это прежде всего взаимосвязь твоего
внутреннего состояния и состояния природы», – писал Гиппенрейтер. На
самом деле секрет пейзажей Вадима Гиппенрейтера связан со всеми этими
факторами и одновременно неуловим. В каждой его фотографии – частичка
его личности. Процесс, результат которого – чудо, но именно это чудо
является необходимой чертой настоящего искусства. И то личное, что
оставил нам Вадим Гиппенрейтер – это нечто исключительно честное,
правдивое, бесстрашное, нечто открытое миру и готовое к диалогу с ним. Он
создавал восхитительные фотографии, но при этом он никогда не стремился
понравиться, не приспосабливался к какой-то аудитории, не ориентировался
на вкусы потенциального зрителя, не работал на запрограммированный и
предсказуемый успех. Скорее, он хотел осознать сам и поделиться этим
осознанием с другими. И как каждый первооткрыватель, он рисковал, но всё
равно делал так, как считал нужным. И зритель ощущает эту внутреннюю
свободу мастера. В ответ в его душе просыпается что-то очень глубокое,
базовое. Ведь пусть немного, но в каждом человеке есть эта искра –
стремление высказать то, что любишь и к чему стремишься всем сердцем.
Творческая судьба Вадима Гиппенрейтера – воплощение этой прекрасной
истины. Наполненные искренностью, пейзажи Гиппенрейтера рождают
чувство восхитительного узнавания: словно ты всё это когда-то уже видел,
но забыл, и лишь теперь вспомнил. Словно это было всегда, но только
сейчас, наконец, окончательно оформилось. Такое впечатление – признак
большого искусства. Мир стоит того, чтобы посмотреть на него глазами
Вадима Гиппенрейтера